Юкио мисима биография. Ценные бумаги: юкио мисима: националист с ликом кинозвезды (2010)

Юкио Мисима, настоящее имя Кимитакэ Хираока (Хираока Кимитакэ) (1925–1970) - выдающийся японский писатель и драматург. Яркий представитель второй волны послевоенной японской литературы, продолжатель традиций японского эстетизма. В 1988 году в память о писателе издательством «Синтёся» была учреждена премия имени Юкио Мисимы.

Юкио Мисима родился 14 января 1925 года в семье крупного государственного чиновника Адзуса Хираока и его супруги Сидзуэ.

Почему вид обнаженных человеческих внутренностей считается таким уж ужасным? Почему, увидев изнанку нашего тела, мы в ужасе закрываем глаза? Чем это так отвратительно внутреннее наше устройство? Разве не одной оно природы с глянцевой юной кожей? Что же бесчеловечного в уподоблении нашего тела розе, которая одинаково прекрасна как снаружи, так и изнутри? Представляете, если бы люди могли вывернуть свои души и тела наизнанку - грациозно, словно переворачивая лепесток розы, - и подставить их сиянию солнца и дыханию майского ветерка…
(Золотой храм)

Мисима Юкио

Отец Мисимы, с отличием закончив юридический факультет Токийского императорского университета, блестяще сдал государственный экзамен, необходимый для работы чиновником на самом высоком уровне, однако из-за личной предвзятости и интриг в кулуарах бюрократического аппарата вместо Министерства финансов был принят на работу в министерство, которое теперь носит название Министерства сельского, лесного и рыбного хозяйства.

Коллегой отца Мисимы по работе был будущий премьер-министр Японии Нобускэ Киси. После старшего сына Кимитакэ, в семье родились его младшая сестра Мицуко (р. 1928) и брат Тиюки (р. 1930).

Дед Мисимы Дзётаро Хираока в 1908–1914 годах был губернатором Южного Сахалина. Подал в отставку после скандала, связанного со спекуляцией сахалинским лесом.

До 12 лет, когда он перешёл в первый класс средней ступени школы, Кимитакэ жил и воспитывался в доме бабушки Нацуко. Даже с матерью он мог видеться только с разрешения бабушки.

Совместная жизнь с Нацуко, забравшей болезненного Кимитакэ у родителей и, оградив его от внешнего мира, ставшей воспитывать ребёнка в строгих и утончённых аристократических традициях, оказала на формирование будущего писателя огромное влияние.

Изоляция Кимитакэ от сверстников своего пола привела к тому, что он стал говорить в свойственной женской речи манере.

Японцы - это люди, которые в основе своей повседневной жизни всегда осознают смерть. Японский идеал смерти ясен и прост, и в этом смысле он отличается от отвратительной, ужасной смерти, какой она видится людям Запада… Японское искусство обогащает не жестокая и дикая смерть, а, скорее, смерть, из-под ужасающей маски которой бьет ключ чистой воды. Этот ключ дает начало многим ручейкам, которые несут свою чистую воду в наш мир.
(Введение в Хагакурэ)

Мисима Юкио

Склонная к истерии Нацуко, несмотря на психологические стрессы, которые вызывало её поведение у Кимитакэ, будучи тонким ценителем кабуки и, но, а также творчества Кёка Идзуми, привила Кимитакэ любовь к прозе и театру.

Тяжелые болезни и постоянные недомогания, из-за которых Мисима не принимал участия в играх сверстников и часто пропускал школу, тоже наложили неизгладимый отпечаток на личность будущего писателя.

Мисима рос впечатлительным и одарённым ребенком, много времени проводившим за чтением книг. Привилегированную школу он закончил с отличием, получив из рук японского императора серебряные часы.

Подчинившись желанию отца, Мисима поступил на юридический факультет Токийского университета, где изучал немецкое право.

К этому же периоду жизни писателя относится его сильное увлечение литературой немецкого романтизма, породившее позднее интерес к сочинениям Томаса Манна и философии Фридриха Ницше.

Кирико ни разу не закричала – один из признаков отравления разумом. Ковёр тоже безмолвствовал...
(Комната, запертая на ключ)

Мисима Юкио

15 августа 1945 года капитуляцией Японии завершилась Война на Тихом океане. В потоке последовавшей за этим днём чередой самоубийств оказался и застрелившийся 19 августа в Малайзии лейтенант, а в прошлом литературный критик, Дзэммэй Хасуда, бывший в то время кумиром и духовным наставником Мисимы. 23 октября от тифа в возрасте 17 лет скончалась Мицуко, младшая сестра Мисимы.

К этому же времени относится разрыв Мисимы со своей первой любовью Кунико Митани (впоследствии она вышла замуж за банковского служащего, став тётей известного японского предпринимателя Дзюнда Аюгава), дочерью государственного деятеля и дипломата Таканобу Митани и младшей сестрой Макото Митани, одного из самых близких друзей Мисимы. Кунико и Макото Митани послужили прообразами для Соноко и Кусано, персонажей написанного позднее романа

В 1946 году Мисима совершил паломничество в Камакуру к жившему там признанному классику японской литературы Ясунари Кавабата, показав ему рукопись своих рассказов «Сигарета» и «Средние века» с просьбой содействовать в их публикации.

Крушение мира – это всего лишь фантазия. Посторонние люди продолжают жить вечно.
(Комната, запертая на ключ)

Мисима Юкио

Таким образом вступив, благодаря протекции старшего мастера, в литературный мир, Мисима до конца жизни сохранил почтительное отношение к Кавабата как к своему учителю (при этом, впрочем, никогда прямо не называя его собственно учителем, ограничивась обращением Кавабата-сан). В том же году в журнале «Гундзо» появился рассказ Мисимы «Повествование на мысе».

В январе 1947 года Мисима стал принимать участие в неформальных встречах, которые устраивали Осаму Дадзай и Кацуитиро Камэи.

Известен случай, когда на одной из встреч, высказывая своё мнение о творчестве Дадзая, Мисима категорично заявил, что терпеть не может его произведений.

По словам самого Мисимы, потрясённый Дадзай на это дерзкое высказывание ответил, что раз Мисима всё же приходит сюда, значит всё-таки к произведениям Дадзая тот не равнодушен.

Любопытно, что так же присутствовавший при этом инциденте Кадзуо Нохара передаёт слова Дадзая, сказанные им с неприкрытой злостью, иначе: «Раз не нравится, так больше не приходи сюда». Эпатажность высказываний и действий Мисимы станет впоследствии одной из его неотъемлемых черт.

Разве можно с уверенностью утверждать, что зритель в зале не имеет абсолютно никакого отношения к событиям на сцене?
(Комната, запертая на ключ)

Мисима Юкио

В ноябре 1947 года Мисима закончил юридический факультет Токийского университета. Пытаясь устроиться на работу в «Японский промышленный банк», он сдал соответствующий экзамен, но кандидатура Мисимы была отклонена по причине его неудовлетворительного здоровья.

После этого, однако, успешно сдав государственный квалификационный экзамен, необходимый для работы чиновником высокого ранга (в списке результатов имя Мисимы значилось на 138 месте из 167), Мисима некоторое время проработал в Министерстве императорского двора, после чего по рекомендации отца перешёл в Министерство финансов.

Совмещая работу чиновника с активной литературной деятельностью, Мисима написал свое первое произведение крупной формы, озаглавленное «Вор».

В это же время состоялось его знакомство с писателем Фусао Хаяси, отношения с которым Мисима испортил лишь в поздние годы, по его словам, из-за политической беспринципности Хаяси.

В 1948 году Мисима примкнул к литературному объединению «Современная литература». Получив от Кадзуки Сакамото, главного редактора издательства «Кавадэсёбосинся», заказ на написание романа, Мисима, пытавшийся жить двойной жизнью чиновника и писателя, из-за истощённости организма чуть не погиб, упав с железнодорожной платформы и едва не попав под поезд.

Если человек закроет глаза и станет настойчиво убеждать себя в том, что он портсигар, то в некоей точке реальности он сумеет превратиться в портсигар.
(Комната, запертая на ключ)

Мисима Юкио

Этот инцидент способствовал тому, что в сентябре 1948 года Мисима уволился из Министерства финансов и посвятил себя полностью литературной деятельности, с чем был вынужден постепенно смириться и его отец.

В июле 1949 года был опубликован только что завершённый Мисимой роман «Исповедь маски», который, с одной стороны стал сенсацией из-за откровенно представленного в ней гомосексуализма, а с другой - был высоко оценён критиками, что позволило Мисиме занять своё место в литературной элите Японии.

За «Исповедью маски» последовали «Жажда любви» (1950) и «Запретные удовольствия» (1951). На основе вновь гомосексуальных по своей тематике «Запретных удовольствий» Тацуми Хидзиката в 1959 году поставил одноимённый спектакль, который принято отождествлять с зарождением танца буто. Успех многочисленных произведений Мисимы вывел его в лидеры японской послевоенной литературы.

В декабре 1951 года по протекции своего отца и в качестве специального корреспондента газеты «Асахи симбун» Мисима отправился в кругосветное путешествие, откуда вернулся в августе следующего года.

Из своего кругосветного путешествия Мисима вынес, по его собственным словам, личное переоткрытие солнечного света, телесности и ощущений, что оказало огромное влияние на его дальнейшую литературную деятельность.

Вернувшись в Японию, начиная примерно с 1955 года он взялся за радикальную перестройку собственного тела, став заниматься бодибилдингом.

В то же время Мисима, заинтересовавшись классической японской литературной традицией (его внимание привлёк прежде всего Мори Огай), стал изменять и свой писательский стиль.

Двойственное изменение Мисимы нашло своё выражение в написанном под влиянием эстетики Мори Огая и Томаса Манна романе «Золотой храм» (1956), за основу которого была взята история о сожжении храма Кинкакудзи молодым монахом. «Золотой храм» стал одной из творческих вершин писателя и считается самым читаемым в мире произведением японской литературы.

В эти годы начался период восторженного восприятия каждой новой работы Мисимы читателями. Сначала написанный на фоне идиллического пейзажа острова Камисима (префектура Миэ) по мотивам греческой классики «Дафнис и Хлоя» роман «Шум прибоя» (1954), а затем и «Долгая весна» (1956) и «Пошатнувшаяся добродетель» (1957) открыли череду произведений, ставших бестселлерами.

Многие из них обрели столь большую популярность, что были экранизированы. Мисима стал одной из центральных фигур японского литературного мира.

В это же время, словно демонстрируя многогранность собственного таланта, Мисима обратился к драматургии и написал, наряду с многочисленными пьесами, сборник современных пьес для театра, Но, а затем, примкнув к театру «Бунгакудза», дебютировал как постановщик собственных произведений и актёр.

В 1959 году вышел в свет роман «Дом Кёко», на создание которого ушло около двух лет и который, по замыслу автора, противопоставлялся «Золотому храму»: если «Золотой храм» являлся глубоким анализом внутреннего мира отдельного человека, то в «Доме Кёко» центральным стало отображение сущности современной эпохи в целом.

Мнения литературных критиков разделились: Такэо Окуно назвал работу настоящим шедевром, в то время как Кэн Хирано и Дзюн Это единодушно оценили «Дом Кёко» как полный провал. Реакцию читателей, склонявшихся к мнениям Хирано и Это, также нельзя было назвать положительной.

В результате Мисима, избалованный успехом, впервые в своей литературной деятельности испытал действительно сильное разочарование, что стало поворотным моментом для всей его дальнейшей карьеры.

Тем не менее для продолжавшего оставаться популярным Мисимы последовавший за публикацией «Дома Кёко» период оказался плодотворным.

В числе написанного им в эти годы романы и повести «После банкета» (1960), «Красивая звезда» (1962), «Шёлк и проницательность» (1964), новеллы «Сэмбэй за десять тысяч иен» (1960), «Патриотизм» (1961), «Меч» (1963), пьесы «Розы и пираты» (1958), «Тропические деревья» (1960), «Кото, приносящее радость» (1963) и другие сочинения.

В личной жизни Мисимы также произошли изменения. В 1958 году он женился на Ёко Сугияма, дочери известного мастера классической японской живописи Ясуси Сугияма.

Выбор супруги Мисима прокомментировал, сказав по этому поводу, что Ёко как дочь художника свободна от иллюзий о том, что собой художник представляет на самом деле.

Вместе с женой Мисима поселился в новом особняке, построенном в американском колониальном архитектурном стиле, напоминающем о викторианской эпохе (проектирование и строительство было осуществлено известной японской строительной компанией «Симидзу кэнсэцу»). Однако долгожданное завершение амбициозного строительства принесло и многочисленные неприятности.

В их числе скандал и судебный процесс, инициированный дипломатом Хатиро Арита, обвинившим в 1961 году Мисиму в том, что тот в произведении «После банкета» нарушил право Арита на неприкосновенность частной жизни (дело было закрыто со смертью Арита в 1965).

Кроме того в том же году Мисима получил угрозы с обещанием физической расправы от правых радикалов, что было вызвано широко известной поддержкой Мисимы писателя Ситиро Фукадзава, который в свою новеллу «Необыкновенный сон» включил сцену приводящего в восторг японцев убийства коммунистами наследного принца Акихито и принцессы Митико, что оскорбило экстремистов и привело к теракту, получившему в прессе известность под названием «Скандал с Накадзима» (по имени президента выпустившего роман издательства «Тюокорон», чей дом и семья подверглись нападению).

В результате в течение нескольких месяцев резиденция Мисимы находилась под охраной полиции. Чувство страха перед правыми экстремистами, испытанное Мисимой в этот период, по-мнению его младшего брата дипломата Тиюки Хираока, во многом объясняет радикальность и ультраправость взглядов «позднего» Мисимы.

Уже к 1962 году у Мисимы достаточно подробно созрел замысел тетралогии «Море изобилия», а в 1963 году разразился новый скандал, на этот раз вокруг пьесы «Кото, приносящее радость», которую руководство театра «Бунгакудза» категорически отказалось ставить ввиду его излишней политизированности: в результате Мисима и 14 ведущих актёров театра демонстративно покинули «Бунгакудза».

Однако, несмотря на то, что «Кото, приносящее радость» и некоторые другие работы Мисимы во многом соответствовали духу того времени, когда на волне беспрецедентного по своему масштабу гражданского протеста против японско-американского договора безопасности пересечение политики и искусства стало повсеместным, политизированность Мисимы была ещё далека от того фанатизма, до которого она дошла во второй половине 1960-х.

В этот период к своим занятиям бодибилдингом Мисима добавил тренировки по кэндо. Снимаясь в главной роли в фильме Ясудзо Масумура «Караккадзэ яро» (продюсер Масаити Нагата, студия Дайэй, 1960), позируя известному фотографу Эйко Хосоэ для изобиловавшего мазохистическими мотивами альбома, озаглавленного «Форма розы» (1963), а также другими средствами Мисима целенаправленно стал создавать в СМИ культ своего тела, сильного и преображённого после изнурительных тренировок.

Поступки Мисимы, не имевшие отношения к его литературной деятельности, с одной стороны, можно оценивать как вульгарное бравирование собственными пороками, но с другой стороны они позволяют смотреть на Мисиму, насквозь видевшего и свободно манипулировавшего в собственных интересах механизмами СМИ, неожиданно получившими в послевоенные годы рычаги ощутимого общественного влияния, как на предвозвестника умело формирующих благоприятный имидж современных поп-идолов и «звёзд» шоу-бизнеса.

Кроме того, данный период характеризуются многочисленными исполнениями постановок драматургических сочинений Мисимы, а также популяризацией его творчества в Европе и Америке, благодаря начавшим появляться в печати переводам на европейские языки.

В числе тех, кто способствовал расширению читательской аудитории Мисимы были известные американские японисты Дональд Кин и Эдвард Зайденштиккер. Начиная с этого времени, произведения Мисимы получают всемирную известность и удостаиваются высокой оценки критиков на Западе.

В 1965 году началась продолжавшаяся до 1967 года серийная журнальная публикация романа «Весенний снег», первой части посвящённой интерпретации буддийской концепции круговорота человеческого существования тетралогии «Море изобилия», задумывавшейся Мисимой как работа всей его жизни.

В том же году вышла пьеса «Маркиза де Сад». К последнему периоду жизни Мисимы относятся и несколько подряд выдвижений кандидатуры Мисимы на соискание Нобелевской премии по литературе.

В эти годы Мисимой написан и поставлен (с самим автором в главной роли) «Патриотизм» (1965), опубликованы «Голоса духов героев» (1966) и получивший название «Несущие кони» второй том «Моря изобилия» (1967–1968), а также многочисленные другие произведения, воспевающие героическую смерть и подчёркивающие неразрывность связи между эстетической красотой и политически окрашенными действиями.

В декабре 1966 года Мисима познакомился с редактором националистического журнала «Спор». Между Мисимой и группой активистов журнала завязались тесные отношения, натолкнувшие его на идею создания собственной военизированной группы.

Первыми шагами к её реализации стали личное вступление Мисимы в состав сил самообороны и совершение полёта на истребителе Локхид Ф-104 Старфайтер, а также начало формирования группы на базе участников журнала «Спор».

В это же время Мисима сблизился с Киёкацу Ямамото, командующим японскими силами самообороны. Вышли в свет политически ангажированные «Солнце и сталь», «Моё Хагакурэ», «В защиту культуры» и другие публицистические работы.

В 1968 году началась публикация «Храма на рассвете», третьего тома тетралогии Мисимы, а также вышла пьеса «Мой друг Гитлер». 3 ноября того же года из активистов журнала «Спор» была сформирована военизированная группа «Общество щита».

В 1969 году Мисима обратился к написанию пьес для театра кабуки и опубликовал несколько произведений в этом жанре. Во время студенческих волнений Мисима посетил захваченный студентами Токийский университет, где принял участие в ожесточённой дискуссии о месте императора и государственном устройстве; оппонентом Мисиме выступил Масахико Акута, который на тот момент был студентом Токийского университета.

В очередной раз снявшись в кино, Мисима сыграл роль в поставленном Хидэо Гося фильме «Убийство», где также участвовали Синтаро Кацу, Юдзиро Исихара и Тацуя Накадай.

Из-за разногласий, связанных с финансированием военных расходов «Общества щита», Мисима прекратил сотрудничество с журналом «Спор», однако в составе «Общества щита» остался участник японской студенческой лиги Масакацу Морита, которому суждено было сыграть ключевую роль в последовавших далее событиях, закончившихся смертью Мисимы.

25 ноября 1970 года, под предлогом официального визита посетив вместе с Морита и ещё тремя членами «Общества щита» базу сухопутных войск сил самообороны в Итигая, Мисима, взяв в заложники командующего базой, с балкона его кабинета обратился к солдатам с призывом совершить государственный переворот.

Однако театрализованная попытка государственного переворота была преимущественно проигнорирована слушающими, после чего Мисима покончил с собой, совершив сэппуку.

Утром 25 ноября, перед поездкой в Итигая, Мисима отослал своему редактору (Тикако Кодзима) текст романа «Падения ангела», ставшего последним томом тетралогии «Море изобилия» и последним сочинением Мисимы вообще.

Романы и повести
* Исповедь маски (1949, рус. перевод 1994)
* Жажда любви (1950, рус. перевод 2000)
* Запретные цвета (Запретные удовольствия) (1954, рус. перевод 2005)
* Шум прибоя (1954, рус. перевод 2004)
* Золотой храм (1956, рус. перевод 1989)
* Дом Кёко (1959)
* После банкета (1960)
* Красивая звезда (1962)
* Шёлк и проницательность (1964)
* Море изобилия (тетралогия):
* Весенний снег (1968, рус. перевод 2003)
* Несущие кони (1969, рус. перевод 2004)
* Храм на рассвете (1969, рус. перевод 2005)
* Падение ангела (1970, рус. перевод 2006)

Пьесы
* Её высочество Аои (1955, рус. перевод 2004)
* Маркиза де Сад (1965, рус. перевод 2000)
* Мой друг Гитлер (1968, рус. перевод 2000)
* Ханьданьская подушка
* Надгробие Комати
* Парчовый барабан
* Веер в залог любви

Новеллы
* Патриотизм (1960, рус. перевод 2000)
* Смерть в середине лета (1966, рус. перевод 2000)
* Газета
* Цветы щавеля
* Море и закат
* Философский дневник маньяка-убийцы, жившего в средние века
* Любовь святого старца из храма Сига

Эссе
* Солнце и сталь (1965, рус. перевод 1999)
* Голоса духов героев / (1966, рус. перевод 2002)
* В защиту культуры (1968, рус. перевод 2002)
* Учение Ван Янмина как революционная философия / (1970, рус. перевод 2002)

Юкио Мисима - фото

Юкио Мисима - цитаты

Бывают такие моменты, когда лучше сказать: «Я - сумасшедший» - иначе невозможно вынести и понять самого себя.

Не родилась еще такая женщина, которую мог бы обмануть мужчина.

Планируя счастье другого, мы бессознательно приписываем ему то, о чём сами мечтаем, принимая это за осуществление его счастливых надежд.

Что за удивительная вещь - прекрасная музыка! Быстротечная красота, порожденная искусством исполнителя, превращает короткий отрезок времени в беспредельность; ее невозможно в точности воспроизвести; подобно существованию мотыльков-однодневок, она - чисто условное понятие и одновременно неотъемлемая часть бытия. Нет ничего более близкого к жизни, чем музыка.

Счастье - продукт скоропортящийся. Его необходимо потреблять сразу, пока не исчезло.

Тем, кто увлекается японской культурой, скорее всего известно немало об одном из самых ярких представителей оной. Настоящее имя Юкио Мисимы — Кимитакэ Хираока. Его псевдоним буквально означает «Зачарованный-Смертью-Дьявол». Неспроста он придумал для себя такое судьбоносное имя. Всю свою жизнь он был первоклассынам актером, он поэтизировал смерть, живя на грани, пробуя все и сразу. Помимо исступленных занятий литературой, он выступал в качестве режиссера театра и кино, актера и даже дирижера симфонического оркестра. Пробовал себя в разных направлениях — летал на боевом истребителе, несколько раз обогнул земной шар, посещал гей-клубы на Гиндзе, хотя был женат, в искусстве фехтования «кэндо» был обладателем пятого дана.

25 ноября 1970 года Мисима, неоднократно поражавший эксцентричными выходками публику, устроил последнее в своей жизни и на сей раз отнюдь не безобидное представление. Он попытался поднять мятеж на одной из токийских баз Сил Самообороны, призывая солдат выступать против «мирной конституции», а когда его затея провалилась, писатель лишил себя жизни средневековым способом харакири…

Почти каждый, кто писал о Мисиме, был вынужден начинать с самого конца — с трагических событий 25 ноября. И это не просто средство возбуждения читательского интереса — после кровавого спектакля, устроенного на военной базе Итигая, уже невозможно рассматривать феномен Мисимы иначе, как через призму этого дня, который разъяснил многое, казавшееся прежде непонятным, расставил все по своим местам.

Он умер, когда ему было 45. За свою недолгую жизнь он успел сделать невероятно много. 40 романов, 15 из которых были экранизированы еще до гибели писателя; 18 пьес, с успехом шедших в японских, американских и европейских театрах, десятки сборников рассказов и эссе — таков впечатляющий итог четвертьвекового литературного труда.

«Все говорят, что жизнь — сцена. Но для большинства людей это не становится навязчивой идеей, а если и становится, то не в таком раннем возрасте, как у меня. Когда кончилось моё детство, я уже был твёрдо убеждён в непреложности этой истины и намеревался сыграть отведённую мне роль, ни за что, не обнаруживая своей настоящей сути».

Это цитата из первого, принёсшего автору признание романа Юкио Мисимы «Исповедь маски», произведения по большому счёту автобиографичного и шокирующе откровенного. Во многом эти строки можно считать ключом к пониманию большинства поступков автора и его жизни в целом.

Детство и юность

Родился Юкио Мисима в Токио, 14 января 1925 года у семьи государственного чиновника. Кимитакэ был странным ребенком, да это и неудивительно — рос он в условиях, которые трудно назвать нормальными. Семи недель от роду его забрала к себе бабушка, женщина властная, истеричная, измученная тяжелой болезнью. До двенадцати лет мальчик жил с ней в одной комнате, оторванный от сверстников, нечасто видя родителей, младших брата и сестру. Играть в шумные игры ему запрещалось, гулять тоже — единственным развлечением, всегда доступным ребенку, стало фантазирование. Фантазии у бледного, скрытного мальчика были необычными: в них постоянно фигурировали кровь и смерть, прекрасных принцев рвали на куски свирепые драконы, а если в сказке погибший герой оживал, маленький Кимитакэ вычеркивал счастливый конец.

«Огромное наслаждение доставляло мне воображать, будто я погибаю в сражении или становлюсь жертвой убийц. И в то же время я панически боялся смерти. Бывало, доведу горничную до слез своими капризами, а на следующее утро смотрю — она как ни в чем не бывало подает мне с улыбкой чай. Я видел в этой улыбке скрытую угрозу, дьявольскую гримасу уверенности в победе надо мной. И я убеждал себя, что горничная из мести замыслила меня отравить. Волны ужаса раздували мне грудь. Я не сомневался, что в чае отрава, и ни за что на свете не притронулся бы к нему…»

Мисима вспоминает, как подростком его приводили в эротическое возбуждение картинки, на которых были изображены кровавые поединки, вспарывающее себе живот самураи и сраженные пулями солдаты. В первый раз он испытал чувственное удовлетворение, когда смотрел на картину Гвидо Рени «Святой Себастьян», на которой изображен юноша, пронзенный стрелами.

В шесть лет, по протекции своего деда, бывшего губернатора Южного Сахалина, он поступает в привелегированную школу Гакусюин, где учатся дети из знатных семей, в том числе из императорской. Через тринадцать лет заканчивает её первым учеником своего выпуска.

Писать Мисима начинает гораздо раньше. К шестнадцати годам (именно в этом возрасте он берёт псевдоним) из под его пера выходит повесть «Цветущий лес». Написанная накануне вступления Японии во Вторую Мировую войну, она впервые раскрывает внутренний мир автора, для которого Красота и Смерть являются понятиями доминирующими, определяющими саму жизнь и во многом равнозначными. До крайности милитаризированная страна и ощущение неотвратимости наступающей войны играют свою роль, усиливая чувство прекрасного на фоне угрозы разрушения. Впрочем, в душе Мисимы они отнюдь не являются контрастными.

Красота для японца значит совсем не то же, что для человека воспитанного на европейской системе ценностей. Точнее, это понятие можно назвать гораздо более объёмным, несущим в себе больше смысловой нагрузки. Это отмечают и сами жители страны восходящего солнца и представители во многом отличной, и, быть может, даже чуждой ей европейской культуры. Именно это имел в виду Рабиндранат Тагор, говоря: «Япония дала жизнь совершенной по форме культуре и развила в людях такое свойство зрения, при котором правду видят в красоте, а красоту в правде». Об этом же на церемонии вручения Нобелевской премии говорил Ясунари Кавабата, отмечая особенностью национальной культуры умение открывать красоту как важнейшую ценность. И Юкио Мисима, которого Кавабата, лауреат престижнейшей премии 1968 года в области литературы, называл лучшим японским писателем второй половины ХХ века, становится наиболее яркой иллюстрацией этого постулата.

Вся его жизнь и всё его творчество направлены на поиск Прекрасного, без которого существование не имеет ни малейшего смысла. Неудивительно, что именно на японских островах родился подобный писатель, в стране с особым мироощущением, когда красоту находишь там, где её и не придёт в голову искать; в вещах обыденных, либо лишённых малейшего налёта поэзии. Где же ещё, кроме как в Японии, стране древних и дивных по красоте церемоний, подарившей мировой культуре уникальный вид поэзии хайку (хокку), мог появиться на свет писатель, для которого Прекрасное стало частью жизни?

В 1944-1947 учится в школе юриспруденции при Токийском Императорском университете. В 1945 уклоняется от призыва в армию под предлогом слабого здоровья. После окончания университета получает престижное место в министерстве финансов. Юность и студенческие годы Мисимы приходятся на годы войны — с 1941 Токио подвергался американским бомбардировкам, в 1945 они становятся ежедневными. Разрушение и смерть оказываются будничными впечатлениями чувствительного токийского юноши. Поражение страны в войне не могло не отразиться на его мироощущении. Возможно, эти тяжелые впечатления стали неосознанным источником для Мисимы разрушающих психических тенденций и, в частности, одержимости идеей смерти и ее роли в мироздании.

Настоящую популярность Мисиме приносит роман «Исповедь маски» (1949), написанный в традиционном для Японии биографическомом жанре — «ватакуси-сесэцу». В нём 24-летний автор с бесстрастностью опытного патологоанатома препарирует собственные чувства и юношеские переживания, предлагая читателю заглянуть туда, куда посторонних обычно не пускают — в свой внутренний мир. Написанная чрезвычайно ярко, книга действительно становится исповедью, в которой Мисима признаётся в собственной гомосексуальности (впрочем, многие исследователи считают, что у него не было в этом смысле чёткой ориентации и склоняются к версии бисексуализма) и в садистской предрасположенности. Эта книга становится финальным аккордом в его разрыве с семьёй — перед началом работы над романом Мисима, выпускник престижного Токийского университета, увольняется из министерства финансов, где работал юристом. Вместо карьеры государственного чиновника он выбирает зыбкую дорогу писательства, ведущую к славе. И, как уже очень скоро становится ясно, не ошибается.

Вслед за «Исповедью маски» Мисима пишет роман «Жажда любви» (1951), позднее включённый ЮНЕСКО в список коллекции шедевров японской литературы. Это история эволюции чувств молодой вдовы к юноше-садовнику. После публикации этой книги за Мисимой прочно закрепляется репутация мастера психологической прозы. Действие в его произведениях играет незначительную роль, развивается медленно и присутствует исключительно в необходимых для полного раскрытия душевных качеств персонажей количествах. Возможно, именно поэтому там, где требуется чёткая сюжетная линия и определённый динамизм, Мисима терпит поражение. Его научно-фантастический роман «Красная планета» (1962) не стал событием ни в общелитературном плане, ни исключительно в жанровом.

«…Красота — это страшная и ужасная вещь!». Этими словами Достоевского из «Братьев Карамазовых» начинается эпиграф к «Исповеди маски». Надо сказать, что творчество Фёдора Михайловича оказало большое влияние на Мисиму-писателя. Классик русской литературы много внимания уделял красоте, его произведения полны рассуждений на эту тему. В конце концов Достоевский пришёл к выводу, что «красота спасёт мир». Юкио Мисима считал иначе. Для него Красота, Прекрасное были той самой страшной и ужасной вещью, из-за которой человек терпит душевные муки. И для того чтобы избавиться от них Прекрасное нужно уничтожить. «Встретишь Будду — убей Будду, встретишь патриарха — убей патриарха, встретишь святого — убей святого, встретишь отца и мать — убей отца и мать, встретишь родича — убей и родича. Лишь так достигнешь ты просветления и избавления от бренности бытия», — считал Юкио.

В это же время Мисимой овладевает идея о том, что «создать прекрасное произведение искусства и стать прекрасным самому — одно и то же». Он решает «создать из себя полную свою противоположность» — как физически, так и духовно. По крайней мере, за первую часть этой задачи Мисима взялся с присущей ему целеустремленностью. Начав с занятий плаванием, он затем переходит к культуризму, фехтованию на саблях «кэндо» и каратэ. Через несколько лет занятий в спортзале чудо свершилось — его тело стало сильным, красивым и ловким. Успехи Мисимы в спорте были поразительными, он очень ими гордился. Когда в 1963 статью о культуризме в энциклопедии снабдили его фотографией, он признался, что это был «счастливейший момент в его жизни». Опыт физического самосовершенствования частично описан в эссе «Солнце и сталь».

Написанная в 1956 году книга «Золотой Храм», — популярнейшее произведение писателя, если не всей японской литературы ХХ века. В основу романа положен реальный факт сожжения за шесть лет до этого древнего храма Кинкакудзи послушником буддийского монастыря. Мисима, которого эта история не могла оставить равнодушным, решает изложить свою версию произошедшего. Будучи полностью художественным произведением, «Золотой Храм», тем не менее, порой может произвести впечатление документальной книги. В какой-то степени он таковым и является — автор последовательно описывает все этапы пути его души до того состояния, когда он приходит к выводу, что гибель Прекрасного способна сделать его ещё прекрасней, и что Смерть им и является.

Самурайские традиции, политика

Всю свою жизнь Мисима испытывал глубочайший интерес и почтение к самурайскому мироощущению, стараясь осмыслить и прочувствовать его философию. Если в новелле «Патриотизм» это осмысление еще поверхностно и формально, то поздняя эссеистика («Голоса героев», «Обращение к молодым самураям» и т.п.) полностью проникнута самурайским духом. Мисима счел своим долгом написать книгу комментариев к самурайскому кодексу Хагакурэ — Хагакурэ Нюмон: введение в Хагакурэ — самурайская этика в современной Японии. Был всерьез увлечен идеей возрождения самурайских традиций, увязывающих в одно целое этику поведения и эстетическое начало, что отвечало его представлению о совершенном человеке.

В 1960-е стремление возрождать национальные традиции подтолкнуло Мисиму к участию в военно-патриотических выступлениях. В 1966 он публично заявил о своей солидарности с праворадикалами, вступил в японские Силы Самообороны.

По своим политическим взглядам он был монархист, сторонник традиционных ценностей, противник «мирной» конституции, по которой Япония не имела права иметь свою армию, а только силы самообороны. В 1968 им была создана военизированная студенческая организация ультра-правого толка Татэ-но кай — «Общество щита». Юкио Мисима был ее вождем и содержал на собственные средства. Под его руководством специальные инструкторы обучали молодых людей обращению с оружием, национальным видам борьбы, здесь глубоко штудировали древнюю и новую самурайскую литературу. Организация имела собственную символику и униформу.

Утром 25 ноября 1970 в день, когда Мисима закончил роман «Падение ангела», входивший в масштабную тетралогию Море изобилия, начатую 4 года назад, после легкого завтрака он надел форму «Общества щита» и пристегнул к поясу старинный самурайский меч. Написал записку: «Человеческая жизнь не беспредельна, я же хочу жить вечно. Мисима Юкио». Внизу в машине его ожидали четверо сподвижников из «Общества щита». Около 11 утра они подъехали к штабу Восточного округа сил самообороны на токийской военной базе Итигая. В штабе о визите были предупреждены. Мисима, широко известный писатель, сторонник традиционных ценностей, был весьма уважаемым гостем, поэтому у него не потребовали, чтобы он отстегнул свое оружие.

Адъютант проводил писателя к командующему округом генералу Кэнри Масите. Тот, поздоровавшись, поинтересовался, почему при нем меч. «Не беспокойтесь, это просто музейная реликвия — 16 век, школа Сэки. Взгляните, какая отделка», — ответил Мисима. Когда генерал склонился над мечом, по команде Мисимы один из его людей бросился на командующего — его привязали к креслу и забаррикадировали дверь. Почувствовав неладное, военные за дверью попытались войти. Но вооруженный мечом Мисима пообещал убить генерала. Он изложил свои требования — выстроить на плацу расквартированные рядом подразделения сил самообороны, а также отряды членов «Общества щита» — его ультиматум был принят.

В 11.38 прибыла полиция, рассыпавшаяся по зданию, но арестовывать мятежников пока не торопились. В это время с балкона штаба люди Мисимы разбрасывали листовки с его текстом, где он призывал силы самообороны взять в стране власть и потребовать пересмотра мирной конституции. Листовка заканчивалась словами: «Неужели вы цените только жизнь и позволили умереть духу?.. Мы покажем вам, что есть ценность большая, чем наша жизнь. Это не свобода и не демократия. Это Япония! Япония. Страна истории и традиций. Япония, которую мы любим».

Самоубийство

Ровно в 12.00 Мисима появился на балконе, на его голове была белая повязка с красным кругом восходящего солнца, на белых перчатках — пятна крови. Мисима обратился к солдатам со словами: «… Сегодня японцы думают только о деньгах… Где же наш национальный дух?.. Вы должны восстать, чтобы защитить Японию. Японские традиции! Историю! Культуру! Императора!.. Вы же солдаты. Почему вы защищаете конституцию, отрицающую само ваше существование? Почему вы не проснетесь?..»

Он был освистан. Поняв, что призывы тщетны, Мисима трижды прокричал «Да здравствует император!» и вернулся в комнату. «Нам остается одно», — сказал он товарищам. Будучи опозоренным, самурай обязан умереть — формальный повод для самоубийства был Мисимой получен. В соответствии с самурайскими традициями он расстегнул мундир и заколол себя мечом. Затем меч взял его сподвижник Морита. По традиции он должен был отсечь голову Мисимы, что удалось только с третьей попытки. После этого Морита также распорол себе живот, а его голову отсек другой его товарищ. В комнату ворвалась полиция.

Позже обряд сэппуку совершили еще семь последователей Мисимы. После смерти писателя «Общество щита» прекратило свое существование.

Смысл обряда сэппуку (харакири — вульгарное название для неудачно проведенного ритуала) — демонстрация беспредельной верности вассала господину. В данном случае сюзереном, во имя которого Мисима умер, был император. Смерть самурая должна быть прекрасна, т.к. самурай не имеет права уронить достоинство господина. Его достойная смерть свидетельствует о присутствии силы духа до последнего момента, т.к. для сэппуку недостаточно краткого волевого импульса — необходимо продолжительное, осознанное, преодолевающее страшную боль волевое усилие. Умирая, самурай демонстрирует величественную красоту смерти.

Если же оценивать кровавый спектакль, «поставленный» Мисимой, с культурологических позиций, финал своей жизни он превратил в эпатажное театральное действие — в постмодернистскую трагикомедию абсурда. Это художественный жест постмодерниста, «до смерти» превозносящего возвышенную национальную символику. Посвящение смерти императору выглядело в 1970 анахронизмом, как если бы в России эпохи Брежнева некто покончил жизнь с именем Сталина …или государя императора на устах. Но, возможно, в этом и заключалась абсурдность и трагифарс задуманной Мисимой акции? Как бы то ни было, но и как человек, увлеченный самурайской культурой, и как человек творческий — режиссер и актер, и как личность, стремящаяся всецело подчинить собственную жизнь личной воле, в последний день Юкио Мисима изведал вкус абсолютной свободы.

Известный японовед Дональд Кин писал: «Наиболее совершенным произведением искусства Мисимы стал он сам», Мисима уничтожил себя как свое «наиболее совершенное» произведение.

В случае с Мисимой возможно говорить и о роли невроза или личной акцентуации. В его случае это повышенная чувствительность, на которую наложились тягостные юношеские впечатления, до крайности поразившие его воображение. Как отмечала Карен Хорни, невротической личности в XX веке свойственно вплетать в переживание своих личных проблем противоречия окружающего его мира. Возможно, личное стремление к смерти совпало у Мисимы с ощущением конца японской культуры и распада традиционных ценностей.

«Самый известный в мире японский литератор ХХ века», — так рекомендует Мисиму его переводчик Григорий Чхартишвили (Борис Акунин). В американских фильмах «из жизни интеллектуалов» на книжных полках можно разглядеть томики маститого самоубийцы (рядом с изданиями Кьеркегора и Камю). Впрочем, один из японистов обмолвился в телеинтервью: молодежь на родине забывает Мисиму. Читая лекции в Японии, он выпытывал у студентов: известен ли им данный автор? Знали немногие, прочли — единицы. Говорят, что стиль и язык писателя нынешним соотечественникам кажутся достаточно архаичными. Предчувствуя это, Мисима будто бы завещал иностранцам осуществлять перевод не с оригинала, а с американского английского. Но, возможно, устаревает не только язык — проблематика книг Мисимы представляется юношам нового века излишне выспренней и ретроградной.

В нашей стране Юкио Мисима прочно утвердился в кругу респектабельных авторов. Печатать его прозу начали в начале 90-х — в числе других «утаенных» книг. Популярность писателя зарождалась в России на стыке двух модных поветрий. Рецидив спроса на декаданс (метания Серебряного века) совпал с увлечением азиатской экзотикой, самурайской эзотерикой в том числе. И все же «главным японцем» в России этот писатель так и не стал. Хотя интерес к его фигуре сохраняется — за последний год издано несколько новых переводов, — харизма Мисимы меркнет в тени успеха очередного хитмейкера с Японских островов Харуки Мураками.

Как определить жанр этой странной судьбы? Почитатели Юкио Мисимы видят в ней высокую драму, жертвенный акт во имя торжества рыцарских добродетелей. Срастание биографии с искусством. Кому-то ближе иная трактовка: жизнь Мисимы — черная комедия. Ехидная притча о крахе позера с гиньольным кровопусканием в конце. Оригинальную версию предложил недавно Виктор Пелевин. В рассказе «Гость на празднике Бон» он описывает предсмертные мгновения писателя. Мисима у Пелевина — жертва «замутненного сознания». Концентрация на частностях и мнимостях — эго, смерти и красоте — уводит его от осознания космичности истинного Пути. Лишает деяние позитивного смысла. Герой гибнет обескураженным.

Тем, кто увлекается японской культурой, скорее всего известно немало об одном из самых ярких представителей оной. Настоящее имя Юкио Мисимы - Кимитакэ Хираока . Его псевдоним буквально означает «Зачарованный-Смертью-Дьявол». Неспроста он придумал для себя такое судьбоносное имя. Всю свою жизнь он был первоклассынам актером, он поэтизировал смерть, живя на грани, пробуя все и сразу. Помимо исступленных занятий литературой, он выступал в качестве режиссера театра и кино, актера и даже дирижера симфонического оркестра. Пробовал себя в разных направлениях - летал на боевом истребителе, несколько раз обогнул земной шар, посещал гей-клубы на Гиндзе, хотя был женат, в искусстве фехтования был обладателем пятого дана.

Написанная в 1956 году книга « », - популярнейшее произведение писателя, если не всей японской литературы ХХ века. В основу романа положен реальный факт сожжения за шесть лет до этого древнего храма Кинкакудзи послушником буддийского монастыря. Мисима, которого эта история не могла оставить равнодушным, решает изложить свою версию произошедшего. Будучи полностью художественным произведением, «Золотой Храм», тем не менее, порой может произвести впечатление документальной книги. В какой-то степени он таковым и является - автор последовательно описывает все этапы пути его души до того состояния, когда он приходит к выводу, что гибель Прекрасного способна сделать его ещё прекрасней, и что Смерть им и является.

Самурайские традиции, политика

Всю свою жизнь Мисима испытывал глубочайший интерес и почтение к самурайскому мироощущению, стараясь осмыслить и прочувствовать его философию. Если в новелле « » это осмысление еще поверхностно и формально, то поздняя эссеистика («Голоса героев», «Обращение к молодым самураям» и т.п.) полностью проникнута самурайским духом. Мисима счел своим долгом написать книгу комментариев к - . Был всерьез увлечен идеей возрождения самурайских традиций, увязывающих в одно целое этику поведения и эстетическое начало, что отвечало его представлению о совершенном человеке.

В 1960-е стремление возрождать национальные традиции подтолкнуло Мисиму к участию в военно-патриотических выступлениях. В 1966 он публично заявил о своей солидарности с праворадикалами, вступил в японские Силы Самообороны.

По своим политическим взглядам он был монархист, сторонник традиционных ценностей, противник «мирной» конституции, по которой Япония не имела права иметь свою армию, а только силы самообороны. В 1968 им была создана военизированная студенческая организация ультра-правого толка Татэ-но кай - «Общество щита». был ее вождем и содержал на собственные средства. Под его руководством специальные инструкторы обучали молодых людей обращению с оружием, национальным видам борьбы, здесь глубоко штудировали древнюю и новую самурайскую литературу. Организация имела собственную символику и униформу.

Утром 25 ноября 1970 в день, когда Мисима закончил роман «Падение ангела», входивший в масштабную тетралогию Море изобилия, начатую 4 года назад, после легкого завтрака он надел форму «Общества щита» и пристегнул к поясу старинный самурайский меч. Написал записку: «Человеческая жизнь не беспредельна, я же хочу жить вечно. Мисима Юкио». Внизу в машине его ожидали четверо сподвижников из «Общества щита». Около 11 утра они подъехали к штабу Восточного округа сил самообороны на токийской военной базе Итигая. В штабе о визите были предупреждены. Мисима, широко известный писатель, сторонник традиционных ценностей, был весьма уважаемым гостем, поэтому у него не потребовали, чтобы он отстегнул свое оружие.

Адъютант проводил писателя к командующему округом генералу Кэнри Масите. Тот, поздоровавшись, поинтересовался, почему при нем меч. «Не беспокойтесь, это просто музейная реликвия - 16 век, школа Сэки. Взгляните, какая отделка», - ответил Мисима. Когда генерал склонился над мечом, по команде Мисимы один из его людей бросился на командующего - его привязали к креслу и забаррикадировали дверь. Почувствовав неладное, военные за дверью попытались войти. Но вооруженный мечом Мисима пообещал убить генерала. Он изложил свои требования - выстроить на плацу расквартированные рядом подразделения сил самообороны, а также отряды членов «Общества щита» - его ультиматум был принят.

В 11.38 прибыла полиция, рассыпавшаяся по зданию, но арестовывать мятежников пока не торопились. В это время с балкона штаба люди Мисимы разбрасывали листовки с его текстом, где он призывал силы самообороны взять в стране власть и потребовать пересмотра мирной конституции. Листовка заканчивалась словами: «Неужели вы цените только жизнь и позволили умереть духу?.. Мы покажем вам, что есть ценность большая, чем наша жизнь. Это не свобода и не демократия. Это Япония! Япония. Страна истории и традиций. Япония, которую мы любим».

Самоубийство

Ровно в 12.00 Мисима появился на балконе, на его голове была белая повязка с красным кругом восходящего солнца, на белых перчатках - пятна крови. Мисима обратился к солдатам со словами: «… Сегодня японцы думают только о деньгах… Где же наш национальный дух?.. Вы должны восстать, чтобы защитить Японию. Японские традиции! Историю! Культуру! Императора!.. Вы же солдаты. Почему вы защищаете конституцию, отрицающую само ваше существование? Почему вы не проснетесь?..»

Он был освистан. Поняв, что призывы тщетны, Мисима трижды прокричал «Да здравствует император!» и вернулся в комнату. «Нам остается одно», - сказал он товарищам. Будучи опозоренным, самурай обязан умереть - формальный повод для самоубийства был Мисимой получен. В соответствии с самурайскими традициями он расстегнул мундир и заколол себя мечом. Затем меч взял его сподвижник Морита. По традиции он должен был отсечь голову Мисимы, что удалось только с третьей попытки. После этого Морита также распорол себе живот, а его голову отсек другой его товарищ. В комнату ворвалась полиция.

Позже обряд сэппуку совершили еще семь последователей Мисимы. После смерти писателя «Общество щита» прекратило свое существование.

Смысл обряда сэппуку ( - вульгарное название для неудачно проведенного ритуала) - демонстрация беспредельной верности вассала господину. В данном случае сюзереном, во имя которого Мисима умер, был император. Смерть самурая должна быть прекрасна, т.к. самурай не имеет права уронить достоинство господина. Его достойная смерть свидетельствует о присутствии силы духа до последнего момента, т.к. для сэппуку недостаточно краткого волевого импульса - необходимо продолжительное, осознанное, преодолевающее страшную боль волевое усилие. Умирая, самурай демонстрирует величественную красоту смерти.

Если же оценивать кровавый спектакль, «поставленный» Мисимой, с культурологических позиций, финал своей жизни он превратил в эпатажное театральное действие - в постмодернистскую трагикомедию абсурда. Это художественный жест постмодерниста, «до смерти» превозносящего возвышенную национальную символику. Посвящение смерти императору выглядело в 1970 анахронизмом, как если бы в России эпохи Брежнева некто покончил жизнь с именем Сталина …или государя императора на устах. Но, возможно, в этом и заключалась абсурдность и трагифарс задуманной Мисимой акции? Как бы то ни было, но и как человек, увлеченный самурайской культурой, и как человек творческий - режиссер и актер, и как личность, стремящаяся всецело подчинить собственную жизнь личной воле, в последний день Юкио Мисима изведал вкус абсолютной свободы.

Известный японовед Дональд Кин писал: «Наиболее совершенным произведением искусства Мисимы стал он сам», Мисима уничтожил себя как свое «наиболее совершенное» произведение.

В случае с Мисимой возможно говорить и о роли невроза или личной акцентуации. В его случае это повышенная чувствительность, на которую наложились тягостные юношеские впечатления, до крайности поразившие его воображение. Как отмечала Карен Хорни, невротической личности в XX веке свойственно вплетать в переживание своих личных проблем противоречия окружающего его мира. Возможно, личное стремление к смерти совпало у Мисимы с ощущением конца японской культуры и распада традиционных ценностей.

Юкио Мисима родился 14 января 1925 года в семье крупного государственного чиновника Адзуса Хираока и его супруги Сидзуэ. Отец Мисимы, с отличием закончив юридический факультет Токийского императорского университета, блестяще сдал государственный экзамен, необходимый для работы чиновником на самом высоком уровне, однако из-за личной предвзятости и интриг в кулуарах бюрократического аппарата вместо Министерства финансов был принят на работу в министерство, которое теперь носит название Министерства сельского, лесного и рыбного хозяйства. Коллегой отца Мисимы по работе был будущий премьер-министр Японии Нобусукэ Киси. После старшего сына Кимитакэ, в семье родились его младшая сестра Мицуко (р. 1928) и брат Тиюки (р. 1930). Дед Мисимы Хираока Садатаро в 1908-1914 годах был губернатором Южного Сахалина. Подал в отставку после скандала, связанного со спекуляцией сахалинским лесом.

До 12 лет, когда он перешёл в первый класс средней ступени школы, Кимитакэ жил и воспитывался в доме бабушки Нацуко. Даже с матерью он мог видеться только с разрешения бабушки. Совместная жизнь с Нацуко, забравшей болезненного Кимитакэ у родителей и, оградив его от внешнего мира, ставшей воспитывать ребёнка в строгих и утончённых аристократических традициях, оказала на формирование будущего писателя огромное влияние. Изоляция Кимитакэ от сверстников своего пола привела к тому, что он стал говорить в свойственной женской речи манере. Склонная к истерии Нацуко, несмотря на психологические стрессы, которые вызывало её поведение у Кимитакэ, будучи тонким ценителем кабуки и но, а также творчества Кёка Идзуми, привила Кимитакэ любовь к прозе и театру.

Тяжелые болезни и постоянные недомогания, из-за которых Мисима не принимал участия в играх сверстников и часто пропускал школу, тоже наложили неизгладимый отпечаток на личность будущего писателя. Мисима рос впечатлительным и одарённым ребенком, много времени проводившим за чтением книг. Привилегированную школу он закончил с отличием, получив из рук японского императора серебряные часы.

Подчинившись желанию отца, Мисима поступил на юридический факультет Токийского университета, где изучал немецкое право. К этому же периоду жизни писателя относится его сильное увлечение литературой немецкого романтизма, породившее позднее интерес к сочинениям Томаса Манна и философии Фридриха Ницше .

15 августа 1945 года капитуляцией Японии завершилась Война на Тихом океане. В потоке последовавшей за этим днём чередой самоубийств оказался и застрелившийся 19 августа в Малайзии лейтенант, а в прошлом литературный критик, Дзэммэй Хасуда, бывший в то время кумиром и духовным наставником Мисимы. 23 октября от тифа в возрасте 17 лет скончалась Мицуко, младшая сестра Мисимы. К этому же времени относится разрыв Мисимы со своей первой любовью Кунико Митани, которая стала прообразом одной из главных героинь романа «Исповедь маски».

В 1946 году Мисима совершил паломничество в Камакуру к жившему там признанному классику японской литературы Ясунари Кавабата , показав ему рукопись своих рассказов с просьбой содействовать в их публикации. По рекомендации Кавабата, занимавшего в то время административный пост в библиотеке Камакуры один из рассказов был вскоре напечатан в одном из журналов.

Таким образом вступив, благодаря протекции старшего мастера, в литературный мир, Мисима до конца жизни сохранил почтительное отношение к Кавабата как к своему учителю (при этом, впрочем, никогда прямо не называя его собственно учителем, ограничивась обращением Кавабата-сан).

В ноябре 1947 года Мисима закончил юридический факультет Токийского университета. Пытаясь устроиться на работу в «Японский промышленный банк», он сдал соответствующий экзамен, но кандидатура Мисимы была отклонена по причине его неудовлетворительного здоровья. После этого, однако, успешно сдав государственный квалификационный экзамен, необходимый для работы чиновником высокого ранга (в списке результатов имя Мисимы значилось на 138 месте из 167), Мисима некоторое время проработал в Министерстве императорского двора, после чего по рекомендации отца перешёл в Министерство финансов. Совмещая работу чиновника с активной литературной деятельностью, Мисима написал свое первое произведение крупной формы, озаглавленное «Tōzoku».

В 1948 году Мисима примкнул к литературному объединению «Современная литература». Получив заказ на написание романа, Мисима, пытавшийся жить двойной жизнью чиновника и писателя, из-за истощённости организма чуть не погиб, упав с железнодорожной платформы и едва не попав под поезд. Этот инцидент способствовал тому, что в сентябре 1948 года Мисима уволился из Министерства финансов и посвятил себя полностью литературной деятельности, с чем был вынужден постепенно смириться и его отец.

В июле 1949 года был опубликован только что завершённый Мисимой роман «Исповедь маски», который, с одной стороны стал сенсацией из-за откровенно представленного в ней гомосексуализма, а с другой - был высоко оценён критиками, что позволило Мисиме занять своё место в литературной элите Японии. За «Исповедью маски» последовали «Жажда любви» (1950) и «Запретные удовольствия» (1951). На основе вновь гомосексуальных по своей тематике «Запретных удовольствий» Тацуми Хидзиката в 1959 году поставил одноимённый спектакль, который принято отождествлять с зарождением танца буто. Успех многочисленных произведений Мисимы вывел его в лидеры японской послевоенной литературы. В декабре 1951 года по протекции своего отца и в качестве специального корреспондента газеты «Асахи симбун» Мисима отправился в кругосветное путешествие, откуда вернулся в августе следующего года.

Из своего кругосветного путешествия Мисима вынес, по его собственным словам, личное переоткрытие солнечного света, телесности и ощущений, что оказало огромное влияние на его дальнейшую литературную деятельность. Вернувшись в Японию, начиная примерно с 1955 года он взялся за радикальную перестройку собственного тела, став заниматься бодибилдингом. В то же время Мисима, заинтересовавшись классической японской литературной традицией (его внимание привлёк прежде всего Мори Огай), стал изменять и свой писательский стиль. Двойственное изменение Мисимы нашло своё выражение в написанном под влиянием эстетики Мори Огая и Томаса Манна романе «Золотой храм» (1956), за основу которого была взята история о сожжении храма Кинкакудзи молодым монахом. «Золотой храм» стал одной из творческих вершин писателя и считается самым читаемым в мире произведением японской литературы.

В эти годы начался период восторженного восприятия каждой новой работы Мисимы читателями. Написанный на фоне идиллического пейзажа острова Камисима по мотивам греческой классики «Дафнис и Хлоя» роман «Шум прибоя» (1954), а затем и последующие романы этого периода открыли череду произведений, ставших бестселлерами. Многие из них обрели столь большую популярность, что были экранизированы. Мисима стал одной из центральных фигур японского литературного мира. В это же время, словно демонстрируя многогранность собственного таланта, Мисима обратился к драматургии и написал, наряду с многочисленными пьесами, сборник современных пьес для театра Но, а затем, примкнув к театру «Бунгакудза», дебютировал как постановщик собственных произведений и актёр. В личной жизни Мисимы также произошли изменения. В 1958 году он женился на Ёко Сугияма, дочери известного мастера классической японской живописи Ясуси Сугияма.

Уже к 1962 году у Мисимы достаточно подробно созрел замысел тетралогии «Море изобилия», а позже разразился скандал вокруг его пьесы, которую руководство театра «Бунгакудза» категорически отказалось ставить ввиду его излишней политизированности: в результате Мисима и 14 ведущих актёров театра демонстративно покинули театр. Однако, несмотря на то, что пьеса и некоторые другие работы Мисимы во многом соответствовали духу того времени, когда на волне беспрецедентного по своему масштабу гражданского протеста против японско-американского договора безопасности пересечение политики и искусства стало повсеместным, политизированность Мисимы была ещё далека от того фанатизма, до которого она дошла во второй половине 1960-х.

В этот период к своим занятиям бодибилдингом Мисима добавил тренировки по кэндо. Снимаясь в главной роли в фильме Ясудзо Масумура «Караккадзэ яро» (1960), позируя известному фотографу Эйко Хосоэ для изобиловавшего мазохистическими мотивами альбома, озаглавленного «Форма розы» (1963), а также другими средствами Мисима целенаправленно стал создавать в СМИ культ своего тела, сильного и преображённого после изнурительных тренировок.

Кроме того, данный период характеризуются многочисленными исполнениями постановок драматургических сочинений Мисимы, а также популяризацией его творчества в Европе и Америке, благодаря начавшим появляться в печати переводам на европейские языки. Начиная с этого времени, произведения Мисимы получают всемирную известность и удостаиваются высокой оценки критиков на Западе.

В 1965 году началась продолжавшаяся до 1967 года серийная журнальная публикация романа «Весенний снег», первой части посвящённой интерпретации буддийской концепции круговорота человеческого существования тетралогии «Море изобилия», задумывавшейся Мисимой как работа всей его жизни. В том же году вышла пьеса «Маркиза де Сад». К последнему периоду жизни Мисимы относятся и несколько подряд выдвижений кандидатуры Мисимы на соискание Нобелевской премии по литературе.

В эти годы Мисимой написан и поставлен (с самим автором в главной роли) «Патриотизм» (1965), опубликованы «Голоса духов героев» (1966) и получивший название «Несущие кони» второй том «Моря изобилия» (1967-1968), а также многочисленные другие произведения, воспевающие героическую смерть и подчёркивающие неразрывность связи между эстетической красотой и политически окрашенными действиями.

В декабре 1966 года Мисима познакомился с редактором националистического журнала «Ронсо». Между Мисимой и группой активистов журнала завязались тесные отношения, натолкнувшие его на идею создания собственной военизированной группы. Первыми шагами к её реализации стали личное вступление Мисимы в состав сил самообороны и совершение полёта на истребителе «Локхид Ф-104 Старфайтер», а также начало формирования группы на базе участников журнала «Ронсо». В это же время Мисима сблизился с Киёкацу Ямамото, командующим японскими силами самообороны. Вышли в свет политически ангажированные «Солнце и сталь», «Хагакурэ Нюмон», «В защиту культуры» и другие публицистические работы.

В 1968 году началась публикация «Храма на рассвете», третьего тома тетралогии Мисимы, а также вышла пьеса «Мой друг Гитлер». 3 ноября того же года из активистов журнала «Ронсо» была сформирована военизированная группа «Общество щита». В 1969 году Мисима обратился к написанию пьес для театра кабуки и опубликовал несколько произведений в этом жанре. Во время студенческих волнений Мисима посетил захваченный студентами Токийский университет, где принял участие в ожесточённой дискуссии о месте императора и государственном устройстве.

Из-за разногласий, связанных с финансированием военных расходов «Общества щита», Мисима прекратил сотрудничество с журналом «Ронсо», однако в составе «Общества щита» остался участник японской студенческой лиги Масакацу Морита, которому суждено было сыграть ключевую роль в последовавших далее событиях, закончившихся смертью Мисимы.

Утром 25 ноября 1970 года Мисима и четверо его соратников-самураев из «Общества щита» вошли в здание штаба «сил самообороны». Связав начальника штаба генерала Маситу, потребовали выстроить на плацу расквартированные рядом военные подразделения и разрешить Мисиме выступить перед ними с речью. Вооруженные мечами, они проложили себе путь на крышу здания, где Мисима произнес десятиминутную речь перед тысячами служащих, собравшихся внизу. Он нападал на японскую конституцию с ее запретом на создание армии, обвиняя ее в том, что она предала дух Японии: «Мы видим, как Япония купается в благосостоянии, - объяснял он аудитории, - и все больше вязнет в духовной пустоте... Неужели возможно, чтобы вам нравилась жизнь, которую дает вам мир, где дух умер?» . Штаб немедленно оцепила полиция, а через полчаса взволнованные солдаты выстроились на плацу. Репортеры оккупировали крыши соседних домов, в небе зависли вертолеты телекомпаний. Из-за поднявшегося свиста и криков слышны были лишь отдельные фразы: «Вы должны восстать, чтобы защитить Японию! Императора!.. Другого шанса изменить конституцию не будет!» Но желающих штурмовать парламент не нашлось. Прокричав «Да здравствует император» , Мисима скрылся в кабинете генерала Маситы. Трагический финал был спланирован заранее. Морита, любимый ученик Мисимы, протянул ему старинный меч работы известного мастера. Мисима сел на пол, обнажил живот и сделал мечом длинный глубокий разрез. В соответствии с традициями один из его последователей, Морита который, по слухам, являлся любовником Мисимы, отрубил голову своему учителю его же мечом, а после покончил с собой.

Перед своей последней поездкой к штабу Мисима утром отослал своему редактору текст романа «Падение ангела», ставшего последним томом тетралогии «Море изобилия» и последним сочинением Мисимы вообще.

НФ-роман «Utsukushii Hoshi» («Прекрасная Звезда», 1962). Фабула романа построена на взаимоотношениях землян и жителей планеты Прекрасная Звезда.

Пьесы классического театра Но. По традиции, часто персонажами этих пьес являются духи и призраки, жаждущие отмщения или успокоения. Мисима написал ряд пьес Но. С мистическими сюжетами следующие из них: «Ее высочество Аои», «Надгробие Комати», «Парчовый барабан», «Ханьданьская подушка».

Цикл из 4-х романов «Море изобилия» - главный литературный труд Мисимы. Одним из основных мотивов цикла является буддийская концепция круговорота человеческого существования (метемпсихоз, реинкарнация).

Детство нашего сегодняшнего персонажа пройдёт в семье крупного государственного чиновника. Работа в государственном аппарате для мужчин этой семьи уже почти стала наследственной - дед мальчика, которого назовут Кимитакэ Хираока - губернатор Южного Сахалина. Малыш же, в отличие от своих благоразумных родителей, с самого раннего детства начал проявлять достаточно странные вкусы, которые только можно представить. Возможно, конечно, это связано с тем, что маленький Кимитакэ практически до двенадцати лет не имел близкого контакта со своими сверстниками - с семи недель он воспитывается бабушкой, которая забирает внука у родителей и максимально заботливо опекает, не просто душит любовью, но истязает ей. Весь этот процесс прекрасно обуславливается её жестким холодным характером. И если она сказала, что будет так, значит досконально, беспрекословно и не отступая ни на сантиметр! Маленький Кимитакэ слышал, что где-то за пределами старых стен у него есть младшие брат и сестра, другие дети, большой шумный мир. Но единственным полем для его игры, возможным в подобных условиях, является литература и область так называемых детских фантазий. В фантазиях этих - как и в книгах - сплошь драконы и отчаянные безумцы, которые бросают им вызов. И в независимости от финала произведения, Кимитакэ уже представляет как очередного принца, бросившего вызов огромному зубастому чудовищу, эта огромная химерическая машина смерти уже разжёвывает в кровавый кисель. Позже, в своём самом сокрушительном романе, уже будучи Юкио Мисимой, он запишет:

"Гибель в пасти дракона описывалась весьма красочно и подробно: «Дракон тут же жадно впился в принца клыками. Разрываемому на мелкие кусочки юноше было невыносимо больно, но он терпел муку, пока чудовище не изжевало его целиком. Тут принц вдруг ожил, тело его срослось, и он выскочил из драконьей пасти! И не было на нем не единой царапины. А дракон бухнулся оземь и издох». Я прочел этот абзац раз сто, не меньше. Но предложение «И не было на нем ни единой царапины» казалось мне серьезной ошибкой, которую непременно следовало исправить. Автор допустил тут огромный промах, он меня предал — так я думал. И в конце концов я сделал замечательное открытие: оказалось, что можно закрыть пальцами совсем небольшой кусочек текста, и сказка станет идеальной: «Дракон тут же жадно впился в принца клыками. Разрываемому на мелкие кусочки юноше было невыносимо больно, но он терпел муку, пока чудовище не изжевало его целиком. Тут принц вдруг… бухнулся оземь и издох». Взрослому подобная цензура показалась бы абсурдом. Да и сам юный своенравный цензор отлично видел противоречие между тем, что чудовище изжевало принца целиком, и тем, что он потом «бухнулся оземь и издох», но не желал отказываться ни от первого, ни от второго."

И это состояние "Всё на грани фола" будет сопровождать маленького мальчика, рассуждающего на уровень выше своих сверстников, ежедневно. Когда жизнь становится единой фантазией, в которой главная линия повествования - игра в прятки со смертью, которая, судя по всему, рано или поздно будет проиграна, то терять абсолютно нечего. И это очень просто - понять нашего сегодняшнего героя. Когда свобода даже не берётся во внимание при рассмотрении очередного поступка, любое действие становится пресным, если не несёт в себе иллюзию побега от смерти. И единственное, что может смущать в этой бесконечно идеальной схеме - иллюзия. Именно так, в двойной тюрьме - в жизни взаперти внутри большой железной пасти государства - приходит к человеку окончательно прозрение, понимание того, что в жизни не существует множества разных свобод. И свободы только две - свобода работы над собой и свобода смерти. ВСЁ! Всё остальное - несомненно, рабство. И процесс поедания очередным драконом очередного принца, несомненно, приобретение последним внутренней свободы, ведь это и есть свобода смерти, к которой в любом случае приведёт жизнь в Колизее внешних обязательств. И сколько не говори людям о природе их счастья - никто не поймёт, что единственный выход из сложившейся ситуации рабства - самосложение. Самосозидание. Самопридумывание. Ведь даже если вы покупаете книгу малоизвестного философа, вы всего лишь участвуете в древнейшей церемонии купли-продажи. Это не приводит к просветлению или выходу из мира общего потребления и деградации. Если вы неправильно примете эту таблетку и лишь затолкаете её на полку вашего сознания как альтернативную точку зрения на вещи, происходящее только толкнёт вас ниже на дно. Любой материал глупо собирать в кучу, если не синтезировать его, если не пропустить его через кровь и не впитать всевозможные микроэлементы идей, не заразиться священным горением уникального автора, у которого на выходе, из киселя Всего-На-Свете, в любом случае, получилось лишь то, что получилось. Самые лучшие слова невозможно записать - они проскальзывают настолько быстро, что мы не успеваем их окончательно сформулировать. И именно к заражению подобного сорта мышлением вы должны стремиться. А известный итог подобных экспериментов - не мирное собирательство и прислушивание к общественным репликам, а борьба против внутренних и внешних драконов, итогом которой, конечно же, является смерть.

И кто-то в возрасте десяти лет играет в красивое и счастливое будущее - на это, конечно же, в основном клюют девочки. Кто-то представляет себя великим победителем, который стремится одолеть одну единственную голову гидры, чтобы величаво почивать на лаврах - это, конечно, мечта любого пацана, который обязательно упростит свою задачу в игре, пропустив ещё тысячу голов, и самостоятельно изменив финал мучительной смерти на финал всеобщего признания. В жизни такого, конечно же, не бывает. И любая борьба заканчивается смертью. Наш сегодняшний герой не принадлежит ни к одному из этих типов детей. Он спокойно и сосредоточенно сидит дома у своей бабушки и смотрит в окно. И кажется, что не ему любопытнее заглянуть в мир, а миру намного любопытнее в глаза маленького мальчика, в мыслях которого уже свили гнёзда самые безумные и редкие птицедраконы, уже практически готовые вылупиться, разбив твёрдую скорлупу. И Тьма, в которую можно падать бесконечно, несомненно, глубже любого света, который иногда настолько уплотняется, что через его стену пройти уже невозможно.

«Огромное наслаждение доставляло мне воображать, будто я погибаю в сражении или становлюсь жертвой убийц. И в то же время я панически боялся смерти. Бывало, доведу горничную до слез своими капризами, а на следующее утро смотрю — она как ни в чем не бывало подает мне с улыбкой чай. Я видел в этой улыбке скрытую угрозу, дьявольскую гримасу уверенности в победе надо мной. И я убеждал себя, что горничная из мести замыслила меня отравить. Волны ужаса раздували мне грудь. Я не сомневался, что в чае отрава, и ни за что на свете не притронулся бы к нему…»

К шестнадцати годам, когда родится настоящий Юкио Мисима, маленький мальчик Кимитакэ уже поймёт, что он не такой как все. Переубедить его не сможет даже явная успешная обучаемость - он окончит школу с отличием, получив из рук императора, в качестве подарка, серебряные часы. Он будет знать, что с ним что-то не так. Разум мальчика будоражат не девочки-одноклассницы, не молодые, но всё ещё полные ярким соком жизни учительницы, а картины кровавых битв. К этому времен он уже испытает первое оргазмическое чувственное удовлетворение. Это произойдёт, когда ему на глаза попадётся картина Гвидо Рени "Святой Себастьян", изображающая мучения обнажённого вышеобозначенного святого, тело которого будет пронзать множество острых стрел. И в будущем, Мисима, конечно же, попробует себя в этой роли.

После выхода первого произведения Мисимы "Цветущий лес", пройдёт четыре года. В 1945ом году Япония объявляет о своей капитуляции во Второй мировой войне, и в среде японских военных проносится непостижимая для европейского ума волна самоубийств. Кстати, для Мисимы, который всегда хотел погибнуть в бою, перспектива пойти на службу, оказалась неприемлемой. Ему удаётся откосить от армии - и именно откосить - он подключает к этому процессу все свои силы, даже не подумав о связях отца, к слову говоря. С 1941го по 45ый Токио бомбят с периодичной регулярностью. Именно в это время, по дикому стечению обстоятельств, Мисима начинает искать смысл своей "некорректной" жизни. Результаты этих самокопаний читатель сможет найти под обложкой первого, действительно серьёзного произведения молодого автора - "Исповеди маски".

К моменту выхода этой книги, Юкио уже наполнен внутренним ощущением поражения. Именно поэтому многим финал произведения может показаться открытым. Писатель не заканчивает историю, но подводит её к определённому пику, шагу за который - падение в пропасть. И читателю становится ясно - Мисима не нашёл себя. Он хочет меняться, хочет научиться любить женщину, вместо удовлетворения себя чувственными наслаждениями красотой и силой мужчины, но просто не способен предать свою внутреннюю природу. Мисима просто никогда не может остановиться на одном из двух, потому и в реальной жизни рассыпается на тысячу звонких осколков, ему не подвластно чувство собственного самосовершенствования, если он чувствует, что одно из поводьев выпущено и бесконтрольно болтается из стороны в сторону. Уже через девять лет он женится. Конечно же это будет определённый шаг на пути открытия мужчины в себе. Мужчины не как борца или победителя, которым Мисима безусловно уже являлся, но открытием мужчины как семьянина. Попытка, правда, проваливается - знаменитого писателя всё чаще видят в компании молодых людей в гей-клубах Токио.

Но мы слишком далеко заплутали в глубинах наших размышлений, и уже ушли от того, с чего начинали - после капитуляции Японии многие военные покончили с собой. Ритуал этот - пугающий и непонятный для современного европейца, как вы понимаете, в данном случае является ни чем иным как последним словом в диалоге патриота с собственной Родиной. Отнюдь не с государствами противника, нет. Это можно назвать извинением за неспособность защитить свою Родину, а потому - поступком, который помогает истинному патриоту не упасть в грязь лицом и даёт шанс перед смертью сказать "Да, я сделал всё что мог!". И вы знаете, почему это истинно восточная традиция? Потому что Западу уже нечего терять. Образ Великой Родины Запад уже заменил на иконостас шкурного интереса. Мы, конечно же, исключаем тихие и спокойные "технические" государства, которые живут лишь благодаря товарам, выпускаемым на экспорт в Европу, либо являются офшорными банками для иностранных политиков. Абсолютно невозможно испытывать чувство гордости за государство, которое является либо кнутом, либо средством для наживы, либо полностью морально разложившейся проституткой - вы прекрасно понимаете это, я думаю.

В ходе массовых самоубийств погибает литературный критик и непосредственный наставник нашего героя. И в этот момент в голове Мисимы уже рождается идея написания произведения, которое можно будет посветить своему старому другу. Когда оно оформится на бумаге, то станет некой репетицией таинства. Но пока Юкио работает над другим произведением, в основу которого ляжет документальная история о сожжении буддийским монахом Кинкаку-дзи - золотого павильона в храмовом комплексе Рокуон-дзи в городе Киото.

В этой истории Мисима неожиданно находит для себя то, к чему можно стремиться. Вот он! Вот он - единственный логичный финал, единственный ПРЕКРАСНЫЙ финал для любой подобной пьесы!

Все говорят, что жизнь — сцена. Но для большинства людей это не становится навязчивой идеей, а если и становится, то не в таком раннем возрасте, как у меня. Когда кончилось моё детство, я уже был твёрдо убеждён в непреложности этой истины и намеревался сыграть отведённую мне роль, ни за что, не обнаруживая своей настоящей сути.

И роль эта, конечно же, блистательно выписана и выбелена, и очерчена ничем иным как Кругом Крови. И сегодня - через десятки лет, каждым упоминанием о нашем персонаже, мы воздаём ему частицу наших аплодисментов за непредсказуемую и самую честную игру, в которую актёр только может играть со зрителем. Тем не менее, игра, которая проглотила настоящую суть Мисимы, была действительно патриотически-возвышенной, но об этом, опять же, немного позже. А пока - спустя два года после выхода в свет блистательного романа "Золотой храм", сейчас являющегося одним из самых читаемых произведений японской классики, на телеэкраны выходит фильм, основанный по этому воистину гениальному произведению. И Мисима всегда хотел вывести свою игру за рамки рукописей. Ему это удаётся - экранизации, театр, режиссура, полугодовое кругосветное путешествие в качестве корреспондента "Ассахи симбун", публикация его фотографии в энциклопедии под статьёй посвящённой культуризму. И не мудрено - Мисима занимается плаванием, бодибилдингом, кэндо, карате и боксом одновременно. Неутомимый, постоянно активный и сосредоточенный - как и любой Вечный Игрок, прошу заметить, Юкио не гонится за славой, но гонится за первым местом на Олимпе жизни, чего бы ему это не стоило. И это логичная актёрская амбиция, как вы понимаете - понравиться всем, сыграть всё, пережить и прочувствовать, после чего сгореть в собственном пламени. Однако, оставив позади слабаков и трусов, Мисима не обвешивает себя лаврами и почестями - это делает сам зритель. Юкио же просто стремится вверх. Не для того, чтобы разделить жизнь с теми, кто уютно устроился в богемных компаниях, но для того, чтобы прыгнуть с этого обрыва вниз. Так младенец, который не знает, что его ждёт ТАМ , спешит родиться. И уверенность Мисимы в том, что смерть открывает какие-то новые двери, уже непоколебима. Он уже стоит на вершине этой гигантской скалы и понимает, что дальше - только задержав дыхание. И задержав его, как водится, навсегда...

И вот на экраны в 1966ом году уже выходит фильм, в котором Юкио выступит и режиссёром, и сценаристом, и продюсером и исполнителем главной роли. Автором рассказа, по которому поставлен фильм, конечно же, тоже будет являться он. До смерти Мисимы остаётся четыре года. Четыре года, за которые он успеет ещё достаточно много, будут скорее финальными приготовлениями к последнему спектаклю. И трудно воспринимать Татэ-но кай - "Общество Щита", ультраправую организацию, созданную Мисимой, действительно "долгоиграющую" организацию всерьёз. Питаемая духом Мисимы, полностью зависящая от его финансовых вложений, она, конечно же, была дорогой и красивой декорацией. Но возникает один вопрос - когда зародилась идея финала? И вот контраст чёрного и белого уже врезается в глаза зрителя стеклянными осколками, заставляя глаза сочиться кровью и слезами. На фоне действия, более похожего на театральную постановку, висит огромный баннер с одним единственным иероглифом - "Искренность". Мисима боялся упустить малейшие детали из своего поля зрения - сам написал субтитры на нескольких иностранных языках, сам двигал их, пока шла съёмка. На роли главной героини он пригласил девушку, которая абсолютно не знала кто такой - Юкио Мисима. И именно потому, что ему нужна была красота, чистота и искренность. Ничто не должно было сорвать репетицию главного события в его жизни.

С того самого момента, когда поручик пропорол себе саблей низ живота и лицо его страшно побледнело, словно на него опустился белый занавес, Рэйко изо всех сил боролась с неудержимым порывом броситься к мужу. Делать этого нельзя, она должна сидеть и смотреть. Она - свидетель, такую обязанность возложил на нее супруг. Муж был совсем рядом, на соседнем татами, она отчетливо видела его искаженное лицо с закушенной губой, в нем читалось невыносимое страдание, но Рэйко не знала, как помочь любимому.

На лбу поручика блестели капли пота. Он зажмурил глаза, потом открыл их вновь. Взгляд его утратил всегдашнюю ясность и казался бессмысленным и пустым, словно у какого-то зверька.

Мучения мужа сияли ярче летнего солнца, они не имели ничего общего с горем, раздиравшим душу Рэйко. Боль все росла, набирала силу. Поручик стал существом иного мира, вся суть его бытия сконцентрировалась в страдании, и Рэйко почудилось, что ее муж - пленник, заключенный в клетку боли, и рукой до него уже не достать. Ведь она сама боли не испытывала. Ее горе - это не физическая мука. У Рэйко возникло чувство, будто кто-то воздвиг между ней и мужем безжалостную стеклянную стену.

Со дня свадьбы весь смысл жизни Рэйко заключался в муже, каждый его вздох был ее вздохом, а сейчас он существовал отдельно от нее, в плену своего страдания, и она, охваченная скорбью, утратила почву под ногами.

Поручик попытался сделать разрез поперек живота, но сабля застряла во внутренностях, которые с мягким упругим упорством не пускали клинок дальше. Он понял, что нужно вцепиться в сталь обеими руками и всадить ее в себя еще глубже. Так он и сделал. Клинок шел тяжелее, чем он ожидал, приходилось вкладывать в кисть правой руки все силы. Лезвие продвинулось сантиметров на десять.

25 ноября 1970го года Мисима ставит точку в конце тетралогии, которая носит название "Море изобилия" - дописывает последнее, входящее в неё произведение, которое будет носить символическое название "Падение ангела".

Существует несколько версий событий, которые должны были развернуться в этот день. Первая из них гласит о том, что идеально отточенный план по захвату командующего сухопутных войск генерала Масуду, был спланирован как акция, которая должна была подтолкнуть солдат, расквартированных на территории военной базы к восстанию против существующего политического режима. Мисима, не смотря ни на что, действительно был ярым националистом, и этого нельзя было отрицать. Стоит только вспомнить резонанс произведения "Мой друг Гитлер", вышедшего в 1968ом году.

Вторая версия, конечно же, театрализованное сэппуку, само собой являющееся целью визита на военную базу. Подобная версия, если принимать во внимание множество ещё прижизненных высказываний самого Мисимы, тоже не является беспочвенной. И, по большому счёту, трудно сказать, что же действительно случилось на военной базе Итигая в этот день. Известно лишь одно - на военную базу Мисима, как привилегированный гость, прошёл в полном обмундировании "Общества Щита". Четверо его спутников практически тенью следовали за своим лидером и старались не показывать своей заинтересованности данным визитом вплоть до получения сигнала о захвате генерала. Штурм кабинета увенчался успехом - Юкио ранил более половины нападающих и его условия были рассмотрены.

И вот он перед народом - человек, который, как кажется, добился всего и даже немного больше. Перед ним - огромная толпа сбитых с толку солдат, которые не знают - стрелять им или слушать?

На миг воображением поручика овладела захватывающая фантазия. Одинокая гибель в битве и самоубийство на глазах прекрасной супруги - он как бы готовился умереть в двух измерениях сразу, и это ощущение вознесло его на вершину блаженства. Вот оно, подлинное счастье, подумал он. Погибнуть под взглядом жены - все равно , что умереть, вдыхая аромат свежего бриза. Ему выпала особая удача, досталась привилегия, недоступная никому другому. Белая, похожая на невесту, неподвижная фигура олицетворяла для поручика все то, ради чего он жил: Императора, Родину, Боевое Знамя. Все эти святые символы смотрели на него ясным взором жены.

Сегодня японцы думают только о деньгах… Где же наш национальный дух?.. Вы должны восстать, чтобы защитить Японию. Японские традиции! Историю! Культуру! Императора!.. Вы же солдаты. Почему вы защищаете конституцию, отрицающую само ваше существование? Почему вы не проснетесь?..

И тысяча набатов перезвоном загудела в голове. Видя замешательство тех, кто всегда был честью и совестью свободной Японии, Мисима отчаявшись, продолжал свою речь с балкона военной базы Итигая. В его голове смешалось всё. И этот, несомненно, хитроумный ход всё-таки имеет определённую разгадку. Трагически окончившийся военный переворот? Театрализованное предсмертное выступление? А возможно, просто шаг со скалы? Шаг того, кто понял - выше идти уже некуда. Выше только птицы, бессмертные драконы и трижды проклятые людьми Боги. И Мисима всегда считал: Встретишь Будду — убей Будду, встретишь патриарха — убей патриарха, встретишь святого — убей святого, встретишь отца и мать — убей отца и мать, встретишь родича — убей и родича. Лишь так достигнешь ты просветления и избавления от бренности бытия. И всё прекрасное - абсолютно всё - должно быть уничтожено. Уничтожено для того, чтобы остаться в веках, пресечь свой путь как раз перед роковым шагом вниз, падением, обветшанием. И как же страшна эта доля? И кто из вас сейчас скажет о том, что хочется побыть на этом Олимпе хотя бы минутку - уже не прав, не говоря уже о тех безумцах, которые считают сумасшествием смерть воина, овеянного славой и множеством достижений в самом расцвете лет. Слышите? Тот из вас, кто хочет прожить полжизни, покоясь на лаврах, просто круглый идиот, кретин, законченный неудачник! Потому что истинные легенды слагаются только в огне смерти! Только на границе мира живых и мира мёртвых! Когда впереди темнота и сплошное ничто, потенциал недожитых дней, скрученный в тугую пружину, выстреливает в сердцах и душах окружающих людей!

Мисима войдёт в помещение полностью обескураженный реакцией толпы. Когда он опустится на татами, всё будет уже готово для ритуала, включая последний штрих - кисточку и пергамент для написание самураем, исполнившим ритуал, последнего стихотворения своей собственной кровью.

И вот он перед нами - лауреат нобелевской премии по литературе. Человек, о котором говорили, как о талантливейшем деятеле искусств своего времени... Он уже вводит клинок в живот... И я хочу переписать финал! Ведь это всё, чёрт возьми, в моих силах. И герой должен умереть по всем канонам - как герой.

Боль хлынула потоком, разливаясь шире и шире; казалось, живот гудит, как огромный колокол, нет, как тысяча колоколов, разрывающих все существо поручика при каждом ударе пульса, при каждом выдохе. Удерживать стоны было уже невозможно. Но вдруг поручик увидел, что клинок дошел до середины живота, и с удовлетворением ощутил новый приток мужества.

Кровь лилась все обильнее, хлестала из раны толчками. Пол вокруг стал красным, по брюкам защитного цвета стекали целые ручьи. Одна капля маленькой птичкой долетела до соседнего татами и заалела на подоле белоснежного кимоно Рэйко.

Когда поручик довел лезвие до правой стороны живота, клинок был уже совсем не глубоко, и скользкое от крови и жира острие почти вышло из раны. К горлу вдруг подступила тошнота, и поручик хрипло зарычал. От спазмов боль стала еще нестерпимей, края разреза разошлись, и оттуда полезли внутренности, будто живот тоже рвало. Кишкам не было дела до мук своего хозяина, здоровые, блестящие, они жизнерадостно выскользнули на волю. Голова поручика упала, плечи тяжело вздымались, глаза сузились, превратившись в щелки, изо рта повисла нитка слюны. Золотом вспыхнули эполеты мундира.

Все вокруг было в крови, поручик сидел в красной луже; тело его обмякло, он опирался о пол рукой. По комнате распространилось зловоние - поручика продолжало рвать, его плечи беспрерывно сотрясались. Клинок, словно вытолкнутый из живота внутренностями, неподвижно застыл в безжизненной руке.

Вдруг офицер выпрямился. С чем сравнить это невероятное напряжение воли? От резкого движения откинутая назад голова громко ударилась затылком о стену. Рэйко, которая, оцепенев, смотрела только на ручеек крови, медленно подбиравшийся по полу к ее коленям, изумленно подняла глаза.

Увиденная ею маска была непохожа на живое человеческое лицо. Глаза ввалились, кожу покрыла мертвенная сухость, скулы и рот, когда-то такие красивые, приобрели цвет засохшей грязи. Правая рука поручика с видимым усилием подняла тяжелую саблю. Движение было замедленным и неуверенным, как у заводной куклы. Поручик пытался направить непослушное острие себе в горло. Рэйко сосредоточенно наблюдала, как ее муж совершает самый последний в своей жизни, невероятно трудный поступок. Раз за разом скользкий клинок, нацеленный в горло, попадал мимо. Силы поручика были на исходе. Острие тыкалось в жесткое шитье, в галуны. Крючок был расстегнут, но воротник все же прикрывал шею.

Рэйко не могла больше выносить это зрелище. Она хотела прийти на помощь мужу, но не было сил подняться. На четвереньках она подползла к нему по кровавой луже. Белое кимоно окрасилось в алый цвет. Оказавшись за спиной мужа, Рэйко раздвинула края ворота пошире - это все, чем она ему помогла. Наконец дрожащее острие попало в обнаженное горло. Рэйко показалось, что это она толкнула мужа вперед, но нет - поручик сам из последних сил рванулся навстречу клинку. Сталь пронзила шею насквозь и вышла под затылком. Брызнул фонтан крови, и поручик затих. Сзади из шеи торчала сталь, холодно отливая синим в ярком свете лампы.

Вслед за Юкио сэппуку совершит его верный ученик - Морита. После завершения ритуала генерала отпустят, разрешив поклониться погибшим.

И будет лишним рассуждать и излагать свои гипотезы. Несомненно, Юкио представлял собой тот самый Золотой храм - ценнейшее достижение Японии, которое он не собирался отдавать в лапы костлявой старости. Смерть без посредников 0 действительно великая сделка! Он не собирался быть вторым, а потому принял единственно верное решение - навсегда остаться первым.

Актёр, режиссёр, писатель, драматург, путешественник, патриот, националист, самурай, самый главный претендент на нобелевскую премию от Японии. Вместо смерти, всего лишь исповедь маски. Юкио Мисиме было 45 лет.